Петр І – марионетка на троне

С. Кириллов. Портрет Петра Великого. 1995 год.

  Вопреки распространённым мифам, Петр І, по крайней мере после Прутской авантюры, практически не занимался государственными делами, служил всего лишь ширмой для реальных хозяев страны – «птенцов гнезда Петрова».

  Подобно Дмитрию Медведеву, он царствовал, но не правил. Для подтверждения сего факта рассмотрим свидетельства очевидцев той эпохи,  а также исследования российских историков – апологетов Петра І.

  Никто из современников не говорил о номинальности власти царя Петра. Наоборот, мифотворцы типа Феофана Прокоповича, или более поздние  – Ломоносов, Екатерина II, Пушкин. вовсю раздували миф о Великом Петре. Но, «дьявол кроется в деталях».

  Вот как описывает обычный распорядок дня московского царя Андрей Константинович Нартов – личный токарь Петра І, занявший эту должность в 1712 году, то есть вскоре после Прутского похода.

Неизвестный художник 18 века. Портрет А. К. Нартова

  «Обыкновенно вставал его величество утром часу в пятом, с полчаса прохаживался по комнате, потом Макаров читал ему дела; после , позавтракав, выезжал в шесть часов  в одноколке или верхом к работам или на строения, оттуда в Сенат или Адмиралтейство. В хорошую погоду хаживал пешком. В десять часов утра пил одну чарку водки и заедал кренделем. Обедал в час пополудни. После того, спустя полчаса, ложился почивать часа на два; в четыре часа после сна отправлял паки разные дела. По окончании оных тачивал; потом либо выезжал к кому в гости, или дома с ближними веселился...

  Голландские газеты читывал после обеда, на которые делывал свои примечания, и надобное означал в них карандашом, а иное – в записной книжке, имея при себе готовальню с потребными инструментами, математическими и хирургическими». (1;53 – 54; – первое число обозначает номер источника в списке использованной литературы, второе – страницы.)

  Из описания видно, что московский государь делами занимался совсем не долго: с полшестого до шести утра слушал доклад секретаря Макарова, потом гулял. После этого пропускал стаканчик в Сенате либо Адмиралтействе, где возможно «под шофе» вершил дела до часу дня.

  Потом обед, газетки на диване и перекур с дремотой. С четырех часов решал вопросы, после чего развлекался. Спать ложился до девяти вечера, ибо вставал рано. Получается на различные, в том числе и не государственные дела, он отводил полчаса утром, пару-тройку часов до обеда да часик после дневной неги.

  То есть, максимум пять часов в день он уделял делам, в число коих входили выбор пудры для парика и удаление зубов холопам.

  Уточнение, какими же делами занимался царь можно найти в увесистой монографии  российского историка, и по совместительству большого почитателя Петра І, Николая Павленко. 

Николай Иванович Павленко, российский и советский историк

  «В распоряжении историков имеются три составленных им (Петром) расписания занятий по дням недели. По расписанию 1721 г., дни с понедельника по четверг включительно посвящались сочинению и редактированию Адмиралтейского регламента; пятница предназначалась присутствию в Сенате; утренние часы субботы отводились редактированию «Гистории Свейской войны», а утро воскресенья – дипломатическим делам». (2; 413).

  То есть, всего два дня в неделю, по несколько дообеденных часов, уделял Петр государственным делам: в пятницу дремал в Сенате, а по воскресеньям устраивал аудиенции иностранным послам.

  В остальные дни царь сочинял прожекты, либо свою версию событий Северной войны. Настоящий ударник монархического труда!

  Павленко продолжает. «В январе 1724 г. Петр составил новое расписание. Обстоятельства к тому времени изменились: Адмиралтейский регламент был обнародован, работа по редактированию «Гистории Свейской войны» тоже близилась к завершению и в распорядке появились новые пункты. Присутствию в Сенате Петр отводил вечер понедельника и утро вторника. Новым в распорядке было участие в работе суда в среду и в четверг. Утро пятницы предназначалось рассмотрению дел в Адмиралтействе». (2; 413).

  Столь интенсивный труд надорвал драгоценное здоровье императора российского так, что спустя год он умер. 

  Можно заметить, что распорядок дня царя мало чем отличается от распорядка дня современного российского обывателя: настойка «Боярышника» по утрам (в петровское время сей эликсир ещё не изобрели, поэтому царь кушал водочку), и на диван  к телевизору (за неимением телевидения Петр дремал с газеткой).

  Павленко констатирует: «Современники затруднялись объяснить, как ему (Петру), удавалось совмещать огромный объем работы по управлению государством с участием в увеселениях и занятиям физическим трудом». (2; 413).

  «Тоже мне бином Ньютона!» – сказал бы один из персонажей Булгакова. Поскольку источники не фиксируют фактов интенсивных государственных трудов царя, значит, их и не было! Реальность ассамблей да токарных работ отражена в документальных свидетельствах.

  Павленко истово верит в титаническую государственную деятельность Петра, но факты вещь упрямая. «В отличие от «Повседневных записок» А. Д. Меньшикова, в которых пунктуально отмечались все действия светлейшего, подлежавшие визуальному наблюдению (время его пробуждения от сна, все встречи с царем и царицей, вельможами, а также подчиненными по ведомствам Военной коллегии и губернской канцелярии, время прибытия в правительственные учреждения, выезды на работы по постройке казенных зданий и т. п.), «Походные журналы» царя велись крайне небрежно. Даже при внимательном изучении их содержания невозможно ни установить принцип отбора событий, попадавших на их страницы, ни восстановить распорядок дня царя.

Так некоторые записи в «Походном журнале» 1721 г. могут создать впечатление о безмятежно праздной жизни царя расходовавшего свою энергию на всякого рода пустяки. Когда, например, читаешь запись, что 3 января «его величество славил у министра Толстого, и у майора Матюшкина, и у князя Юрья Юрьевича Трубецкого», или что 22 и 23 января «их величество был на свадьбе у Андрея Остермана», тот хотя с большой натяжкой но все же можно допустить, что царь весь день 3 января посвятил славлению и более ничем не занимался, а два дня подряд вместе с супругой отдавался свадебным торжествам. Но когда знакомишься с записями, относящимися, например, к 4, 6 и 7 июля: «Их величество кушали в верхних палатах», или «Их Величество кушали в Монплезире и там гуляли», или к 27 июля: «Их величество кушал в огороде и был весь день в доме», то возникает сомнение, мог ли Петр ограничится только отмеченными заботами. Вряд ли царь осуждавший праздность (у других! – Ю. Г.), весь день 2 марта посвятил выполнению обязанностей восприемника новорожденного у корабельного ученика Сурмина, а ещё два полных рабочих дня – милосердию и заботе о больных солдатах (9 марта: «Его величество был в крепости и смотрел больных солдат гвардии»; 10 марта: «Его величество был в городе и смотрел  солдат больных Семеновского полку» ). Межу тем никаких других действий царя в эти «Походный журнал» 1721 г. не отметил». (2; 414).

  Историк Н. И. Павленко находясь в плену псевдоисторических мифов игнорирует исторические факты. Они очевидны и интерпретируются однозначно: царь кушал в огороде, дремал на диване с газеткой, и больше никаких дел у него 27 июля 1721 года не было!

  Кто же тогда «Россию поднял на дыбы» (или на дыбу)? Ответ даёт всё тот же Нартов. «Допуск по делам пред государя был в особый кабинет подле токарной или в самую токарную. Обыкновенно допускаемы  были: канцлер граф Головкин, генерал-прокурор граф Ягужинский, генерал-фельдцейхмейстер граф Брюс, вице-канцлер барон Шафиров, тайный советник Остерман, граф толстой, сенатор князь Долгорукий, князь Меньшиков, генерал-полицмейстер Девиер, флотские флагманы, корабельные и прочие мастера; без доклада – князь-кесарь Ромодановский, фельдмаршал граф Шереметьев, которых провожал до дверей кабинета своего, да ближние комнатные: механик Нартов, секретарь Макаров, денщики, камердинер Полубояров». (1; 54)

  Из поименованных людей стоит исключить мастеровых да комнатных (кроме Макарова), оставшиеся и были реальной властью в Московском царстве.

Неизвестный художник. Князь Федор Юрьевич Ромодановский. 

  О князе-кесаре Федоре Ромодановском,  как о правителе Московского царства, знали всегда. А. С. Пушкин в «Истории Петра І» отмечает, что в 1697 году, отправляясь в Великое посольство «Петр поручил управление государства боярам князю Ромодановскому и Тихону Никитичу Стрешневу, придав к ним в помощники бояр Льва Кирилловича Нарышкина, князя Голицына,и князя Прозоровского. Князю Ромодановскому дан титул  кесаря и величества, и Петр относился к нему как подданный к государю». (3; 48).

  У Павленко приводятся ещё более интересные сведения. «Все члены «компании», в том числе и Петр, считали себя подданными «князя-кесаря» и отдавали ему царские почести. В письмах царь называл Ромодановского  «König» (нем. – король) или «Sir» и всякий раз шутливой (ли?) форме отчитывался перед ним в своих действиях. Токарь царя Андрей Константинович Нартов рассказывал, как однажды между «князем-кесарем» и «его подданным» – царем возник «конфликт» из-за того, что Петр не снял головного убора перед ехавшим «князем-кесарем». Тот пригласил царя к себе и, не вставая с кресла, отчитал его: «Что за спесь, что за гордость! Уже Петр Михайлов не снимает ныне цесарю шляпы»». (2; 37).

  Стоит упомянуть, что все воинские звания Петру присваивал именно Ф. Ю. Ромодановский.

Неизвестный художник. Портрет А. Д. Меньшикова. 1716 - 1720 годы

  Не меньшим влиянием пользовался Александр Данилович Меньшиков. Недаром в его «Походных журналах» полная отчетность, он владелец единственного каменного строения в Санкт-Петербурге – «дворца Меньшикова». Все остальные здания в петровские времена, включая Адмиралтейство и Сенат, либо деревянные строения, либо глинобитные мазанки.

  После смерти Петра Меньшиков практически единолично управлял Российской империей, сделав номинальной правительницей свою любовницу, и по совместительству, вдову Петра – Екатерину І.

  Особое положение Меньшикова и Ромодановского отражено в переписке с царем Петром І. Согласно Павленко (2; 184), всё окружение царя обращалось к нему «государь». «Существенные отклонения от общепринятого обращения допускали лишь два человека: А. Д. Меньшиков и Ф. Ю. Ромодановский. Первый из них писал либо «Мой господин капитан», либо «Мой милостивый государь», а второй – «Господин капитан Петр Алексеевич»». И подписывались все, добавляли слово «раб», опять же кроме этих двоих: «оба они ставили лишь свои подписи: «Александр Меньшиков», «Князь Федор Ромодановский»».

  Не многим меньшим влиянием пользовались упомянутые Нартовым сановники: Макаров сильно помог Меньшикову сделать императрицей Екатерину І, а клан Долгоруковых лишил Светлейшего князя власти в 1727 году.

  Зачем этим людям понадобился «свадебный генерал» Петр І? Ответ прост: он имел права на престол, а они – нет. Но занимать трон еще не значить править.

  Вся история России 18 века подтверждает это правило. На троне восседают Екатерина І, Анна Иоановна, Екатерина ІІ, Петр II, а правят Меньшиков, Миних, Бирон, Долгоруковы, Потемкин. И параллельно верноподданные историки (Ломоносов, Пушкин, Карамзин и иже с ними) сочиняют похвалу начальствув доступной для него форме, невзирая на факты и историческую реальность.

Использованная литература

1.    1. Майков Л. Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. Спб.. 1891

2.    2. Павленко Н. И. Петр Великий. – М.: Мысль, 1990

3.    3. Пушкин А. С. Полное собрание сочинений. М., 1962, т. VІІІ

Сайт містить унікальні тексти, кожен з яких уперше був оприлюднений саме тут. Бажаєте читати нові статті першим? Натисніть на дзвоник розташований в правому нижньому кутку монітора!