«Отечественная» война 1812 года: царизм против российского крестьянства

 

Курдюмов В. Н. Разгром помещечьей усадьбы. 1911 г.

  Вопреки распространяемым российской пропагандой утверждениям, российско-французская война 1812 года для большинства россиян не была ни народной, ни Отечественной.

  Наполеон считал войну политической – он ставил своей целью принуждение Александра I к миру, не более того. Александр І ведший войны с революционной Францией, ради погашения внешних займов российским пушечным мясом, стремился в войне 1812 года воздействовать на патриотические и религиозные убеждения холопской массы Российской империи, впрочем, без особого успеха. Крепостные крестьяне увидели в войне шанс поквитаться со своими разлюбезными помещиками.

   Многочисленные данные, приводимые в работах советских и российских историков, свидетельствуют – царизм и крепостное крестьянство вели в 1812 году гражданскую войну. Царский режим спасло только то, что российское крестьянство выступало стихийно и не поднялось до высокого уровня организации своих выступлений, как это делали казаки под началом Пугачева, Разина или царя Дмитрия.
  Военные действия в 1812 году развернулись на территории Беларуси, и лишь частично на землях Великороссии: в Смоленской и Московской губерниях.

  Процессы, происходившие в Беларуси, имели сложный характер – здесь тесно переплелись борьба белорусского народа с российским империализмом, противостояние крестьян и помещиков, защита белорусов от наполеоновских мародеров и ряд других факторов. В данной статье объектом внимания будут явления, происходившие в землях так называемой Великороссии.

Партизанская война 1812 года

  Сохранившиеся исторические документы не дают никаких оснований говорить о широком народном партизанском движении против наполеоновской армии.

  «Необходимо пояснить, что «народное партизанское движение» – это ни что иное, как выдумка марксистской литературы, поскольку настоящие партизанские действия вели только армейские «партии» и «летучие корпуса». Крестьяне же входили в систему «кордонов», организованную дворянской администрацией, задачей которой была только оборона своих и соседних деревень от небольших отрядов фуражиров и мародеров». ((Попов А. И. Социальная политика Наполеона в России 1812 года. //Французский ежегодник. М.: Институт всеобщей истории РАН, 2013. - С. 133 - 134)

  Российская империя всегда была химерой. Не могло возникнуть никакого народного патриотического движения на территории, где простолюдины принадлежали к  финно-угорским народам, испокон веков проживавшим на этих землях, а элита была частично тюркской, частично – западноевропейской (преимущественно немецкой). Наличие тюркской знати объясняется происхождением государственности Московского княжества непосредственно из Золотой Орды. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто перелистать книгу Н. А. Баскакова «Русские фамилии тюркского происхождения»  (М.: Наука, 1979).

  Правда в 19 веке Аракчеевы, Басмановы и Тургеневы все больше начинают уступать Бенкендорфам, Нессельроде и Канкриным. Стоит ли удивляться? Ведь и царский дом Романовых за двести лет своего царствования совершили плавное превращение из Кобыл, Кошкиных и Захарьиных в Гольштейн-Готторпские и Ангальт-Цербстские.
  Пропасть между правящими классами и простым народом ликвидировали большевики лишь в ХХ веке. Они физически уничтожили побежденную элиту Российской империи.

Поленов В. Русская деревня. 1889 г.

  Российские крепостные тоже попробовало избавиться от барского сословия, резко отличавшегося от крестьян всем: языком, одеждой, манерами, этническим происхождением.    Крепостные крестьяне могли бы стать грозной силой (23 миллиона человек = 44% населения империи в 1812 году), но царизм от гибели спасла полная неспособность к масштабной самоорганизации крепостного сословия.
  За полгода российского похода Наполеона зафиксировано 67 крестьянских выступления в 32 губерниях, причем в 20 случаях бунт крестьян подавляли регулярные воинские подразделения Российской империи. Для сравнения: в период с 1800 по 1811 года крестьяне поднимались против угнетателей 204 раза. (Абалихин Б.С. О вреде чтения школьных и вузовских учебников // М.: Родина. 1992. № 6 - 7. С. 180).
  Крестьяне поступали с помещиками довольно жестко, и не видели во французах врагов, до тех пор, пока солдаты Наполеона не опускались до банального мародерства.

  «В Юхновском уезде «крестьяне некоторых селений от вольнодумствия начинают убивать до смерти господ своих и подводят французов в те места, где оные от страха укрываются». Позже калужский губернатор П.Н. Каверин напишет императору: «Внушение неприятеля в занятых им местах... повсеместно между поселянами разсеиваемое, уверенность в непринадлежности более России и в неприкосновенности к ним власти помещиков могло поколебать их умы; от чего некоторые в Смоленской губернии способствовали неприятелю в отыскании фуража и сокрытых имуществ, а другие, сообщась с ним, попускались даже на грабительство господских домов».

  Некоторые крестьяне Московской губернии заявляли, «что они вольные, а другие, что они подданные Наполеона», третьи, что они больше не принадлежат помещику, «потому что Бонапарт в Москве, а стало быть он их государь». В Волоколамском уезде крестьяне, «обольщенные вредными внушениями неприятеля, вышли из повиновения своим помещикам, приказчикам и старостам... Бунтуя, крестьяне говорили, что отныне они принадлежат французам, поэтому повиноваться будут им, а не русским властям»...  Марксистские историки подсчитали, что в 1812 г. количество крестьянских выступлений увеличилось в 3 раза по сравнению с предшествующими годами. Б.Ф. Ливчак справедливо отметил, что это «приращение» произошло именно за счет затронутых войной губерний, откуда эвакуировались местные власти и помещики и где крестьяне контактировали с солдатами Великой армии, которая «несла с собой антикрепостнический дух». По нашим подсчетам, две трети, а то и более от общего числа крестьянских выступлений пришлось именно на «прифронтовые» губернии. Причем, здесь крестьянское движение приняло самые ожесточенные формы: грабежи и поджоги поместий и магазинов, убийства помещиков и управляющих, вооруженное сопротивление властям, выдача помещиков противнику, сотрудничество с неприятельскими фуражирами и мародерами. В прочих же губерниях происходили «среднестатистические» волнения, отказы от работ, неприятие новых помещиков, подача прошений, сопротивление набору рекрутов, распространение слухов об отмене «рабства».  (Попов А. И. Социальная политика Наполеона в России 1812 года. //Французский ежегодник. М.: Институт всеобщей истории РАН, 2013. – С. 129 -130)

  «В Духовщинском уезде крестьяне с. Копыревщина разграбили поместье А. Лесли, другие мужики убили помещиков Д. Григорьева и И. Снопку. Крестьяне П.И. Энгельгардта, не желая работать на помещика, донесли на него французам, и он был расстрелян. В Сычовском уезде «многие крестьяне начали выходить из повиновения своего начальства», но были быстро усмирены. А в Дорогобужском уезде мятежи крестьян были настолько сильными, что даже начальник стоявшего здесь «партизанского отряда», подполковник В.И. Дибич первый признавался, что «буйство крестьян, вооружившихся противу нас», вынудило его ретироваться из уезда в г. Белый. В октябре тому же Дибичу было приказано усмирить этих мужиков, убивших своих помещиков Лыкошина и Бердяева. Хорунжий Д. Белоусов из этого отряда «усмирил Смоленской губернии разных помещиков до 6.000 крестьян, кои, противясь Российской державе, истребили в буйстве своих помещиков».

  В Юхновском уезде командир партизанской партии подполковник Д.В. Давыдов с разрешения Кутузова расстрелял крестьян Е. Никифорова и С. Мартынова. Дело в том, что Мартынов указал неприятельским мародерам, где что находилось в господском доме, и, «соединясь с французами и придя в село Лосьмину первой начал стрелять по казакам». «Дыша изменою к Отечеству», он указал им «то место, где хранилось церковное имущество, и они, взломав крышу, забрали там самые лучшие вещи». По словам Давыдова, «известными изменниками» оказались «дворовые люди отставного майора Семена Вишнева», которые, «соединясь с французскими мародерами, убили господина своего». Никифоров «с ними же убил отставного поручика Данилу Иванова», а Мартынов «наводил их на известных ему богатых поселян, убил управителя села Городища, разграбил церковь, вырыл из гроба прах помещицы села сего и стрелял по казакам». (Попов. Ук. соч. - С. 141)

Гейслер Х. Наказание дворового плетьми в присутствии помещика. 1801 - 1803 г.

«Даже советский историк В.И. Бабкин признает, что крестьяне в 1812 году вели борьбу «одновременно с неприятелем и с местными помещиками. Они нападали на имения, забирали хлеб».

  Соответственно в 1812 году и помещики больше опасались не французов, а бунта своих крепостных крестьян. В результате, как пишет Е.В. Тарле, «очень многие из помещиков просто убегали из своих деревень в столицы и в губернские города». Французские же военные власти брали под свою защиту русских помещиков и выделяли специальные отряды для подавления крестьянских волнений.

  Еще раз подчеркнем, что для подавления крестьянских выступлений очень часто использовались регулярные русские войска. Например, в Псковской губернии восставшие крестьяне помещика Репнинского захватили деревню Каменки, а потом составили отряд в 1000 человек, который начал громить помещичьи имения. На подавление его генерал П.Х. Витгенштейн вынужден был послать целый полк. Его командир пытался уговорить крестьян мирно разойтись по домам, но это не помогло. В результате последовала вооруженная расправа и главные «возмутители» были казнены.

  В Дорогобужском уезде крестьяне объявили себя свободными, но на их усмирение был послан воинский отряд под командованием полковника Дибича, по приказу которого крестьянские вожаки этого выступления были расстреляны.

  А вот в Волоколамском уезде местная администрация оказалась бессильна перед восставшими крестьянами, и на подавление восстания генерал Ф.Ф. Винценгероде, по праву считающийся первым русским армейским партизаном, выделил аж два полка регулярных войск». (Суданов Г. 1812. Все было не так! М.: Яуза, 2013. глава «Крестьянские волнения в 1812 году и народное ополчение»).

  Царские власти пытались мобилизовать крестьян в ополчение. Но сказался печальный опыт 1806 года. Тогда ополченцев из крестьян по Высочайшему повелению перевели в солдаты. Казалось бы пустяк – поменялось лишь название защитника империалистической «родины».

  Но солдат служил 25 лет, а ополченец – несколько месяцев. 25 лет жесточайшей муштры, палочной дисциплины,  зубодробительных  офицерских приказов и гомосексуальной жизни весьма похожей на лагерные отношения советской эпохи. И ради этого крестьянин должен лишиться семьи, имущества, привычных условий жизни?

  Естественно простой народ, помня царское коварство 1806 года, совсем не стремился попасть в долгосрочное рекрутское рабство ради царя и помещиков иного роду-племени.

  «После призыва императора Александра дать отпор врагу и собрать ополчение, из многих деревень вообще никто не пошел в ополчение. Таких «уклонистов» было великое множество, да и состав «выставленных» часто не отвечал никаким требованиям. В основном в ополчение «жертвовали» людей больных, старых и увечных. М. Голденков констатирует: «Да, среди дворянства был подъем патриотического духа. Особенно молодые юноши рвались в бой, но в деревнях, селах и на хуторах бескрайних просторов России идти на войну никто не горел желанием».

  В городах – тоже, ибо желающие вступить в ополчение из числа городского населения должны были сначала уплатить все подати, а потом находиться «под ружьем» на своем собственном иждивении. Естественно, таких было немного». (Суданов. Ук. соч)

  Следует отметить, что в ополчение не брали крепостных принадлежавших помещикам. Это российский вариант принципа «Частная собственность священна». Правда это касалось лишь собственности дворянской. Крепостных продавали оптом и в розницу, разлучая родителей с детьми, мужей с женами.

Ижакевич И. Крепостных меняют на собак. 1926 г.

  «Вызов желающих [послужить] на пользу Отечества не может распространяться <…> на дворовых людей и помещичьих крестьян, коими непосредственно располагают их владельцы, и от их воли зависит объявлять всякое пожертвование ко благу общему».

  Впрочем, такие добровольцы были известны (например, некий Иван Коньков, принадлежавший помещице Мининой), но их за это объявляли «беглыми», возвращали владельцам и сурово карали. Крепостники-помещики в основном отправляли в ополчение (подчеркнем – отправляли силой) лишь тех своих крестьян, которые либо были беспробудными пьяницами, либо от которых в поместье просто не было никакого толку. В связи с этим при приеме ратников предлагалось не браковать «ни в рост, ни в чем, был бы только здоров». По свидетельствам очевидцев, значительная часть взятых в ополчение была «по старости и состоянию здоровья совершенно негодна к военной службе». Было много людей в возрасте 50–60 лет и при этом «в струпьях и слабости сил». Ратники не имели ни шапок, ни сапог. О достойном вооружении вообще говорить не приходится…Например, ратники Московского ополчения по Можайскому уезду получили всего 5 ружей, 4 пистолета, 34 сабли, 1600 пик и 11 никуда не годных пушек; по Коломенскому уезду – 9 ружей, 29 сабель, 11 тесаков и 485 пик. И так по всем уездам». (Суданов. Ук. соч)

  Не удивительно, что в полках ополчения (ратников) случались волнения. Самым крупным стало волнение в Пензенской губернии.

Восстание Пензенских ополченцев 1812 года

  События этого восстания приводятся в виде сокращенного варианта статьи: Белоусов С.В. Волнения ратников Пензенского ополчения в декабре 1812 года // Отечественная война 1812 года: Источники. Памятники. Проблемы: Материалы XIV Всероссийской научной конференции. Бородино, 4-6 сентября 2006 г.– М.: Полиграф Сервис, 2007. –  С. 107 - 125.

Феоктистов Г. Знаменщик Пензенского ополчения. 2012 г.

  «Первым из полков Пензенского ополчения 10 декабря должен был выступить находившийся в Инсаре 3-й пехотный полк. Однако накануне ратники отказались идти в поход под тем предлогом, что «не могут на сие решиться без государева указа и без присяги».

  В своих воспоминаниях П. И. Юматов пишет, что среди ратников даже распространились нелепые слухи, будто бы «ополчение собрано не по воле Государя, а по воле самих дворян и с тем, чтоб приведя их перед французскую армию, продать безоружных Наполеону, а он, как пленных отошлет их воевать за него в другие немецкие земли, точно так же, как продали Москву». Подполковник Кушнерев распорядился арестовать 12 человек из числа ратников. Очевидно этот шаг и явился поводом к активизации выступления и привел к тому, что в Инсаре ситуация вышла из-под контроля гражданских и военных властей. Ратники всего полка бросились по дворам сотенных начальников, вооружились пиками, которые там хранились, и освободили своих товарищей из-под караула. Затем начали избивать офицеров и гражданских чиновников, грабить и разорять дома дворян и городских обывателей.

  Несколько ратников смогли залезть на крышу и через чердак проникнуть в дом. Ворвавшись в комнаты, они начали избивать полкового начальника и офицеров, а затем арестовали их и посадили в острог. После ареста офицеров ратники «многими толпами» рассеялись по городу и начали грабить и разорять дома не только дворян, но и городских обывателей. По описи, составленной дворянским заседателем Пензенской палаты уголовного суда С. А. Ларионовым, разорению подверглись 16 дворянских и 14 «разночинских» (7 мещанских и 2 купеческих дома, 2 дома жен отставных солдат, по одному дому однодворца, цехового мастера и отпущенного на волю крепостного) дворов, а также дом девицы Никоновой на чугунолитейном заводе. По сведениям, поданным в Инсарский уездный суд, у местных жителей было разграблено 15257 рублей 20 копеек денег, в домах перебито разного имущества (мебели, рам со стеклами) на 62642 рубля 70 копеек. Кроме того, пропало 38997 рублей 49 копеек казенных и артельных денег, разграблено у офицеров 8939 рублей 30 копеек их собственных денег и разных вещей на сумму 12081 рубль 19 копеек. Таким образом, по официальным данным ущерб составил 137917 рублей 88 копеек. Однако, хотя и соляной и винные магазины во время волнений остались без надлежащего караула (из числа караульных при магазинах остался только один ратник), они не подверглись разорению и денежная казна, вино и соль остались в полной сохранности.

  10 декабря начались волнения в 1-м пехотном полку Пензенского ополчения, находившемся в Саранске.  Сначала ратники потребовали, чтобы на следующий день их привели к присяге, а затем, отказавшись от своего первоначального намерения, говорили, что не желают идти в поход «без именного повеления», так как де они «набраны не с воли Государя, а по собственному расположению их господ».

Посконное российские босяки

  Выступление ратников в Саранске проходило в более мирных формах, чем в Инсаре. Об этом, в своем рапорте начальнику Пензенского ополчения генерал-майору Н.Ф.Кишенскому от 12 декабря сообщает полковой командир К.И.Селунский. Он писал, что «все воины не делали дальних буйств, выходил даже на перекличку, кроме как только твердя все прежние слова и не отдавая разобранных ими пик».  Из Пензы и соседних губерний к Инсару и Саранску сразу же стали стягиваться крупные воинские контингенты. 10 декабря по направлению к Инсару двинулся отряд под командованием генерал-майора Н.Ф.Кишенского, состоявший из 100 ратников конного полка ополчения, 50 оренбургских казаков и солдат Пензенского гарнизонного батальона при двух орудиях, общей численностью не менее 200 человек. 12-13 декабря в районе Саранска уже находились воинская команда полковника Тимофеева из резервной бригады генерал-майора Урусова, насчитывавшая 150 «нижних чинов» при нескольких офицерах, а также 36-й и 42-й егерские полки под командованием полковника Алексеева. 14 декабря из Саратова, Симбирска и Тамбова в Пензенскую губернию выступили воинские команды, состоящие в основном из солдат местных гарнизонных батальонов. Кроем того, из Моршанска к Нижнему Ломову были направлены несколько эскадронов (400 человек) Борисоглебского драгунского полка под командой полковника Шостака.

  В Саранске выступления ратников ополчения продолжились даже после того, как ранним утром 12 декабря в город вступил воинский отряд численностью в 150 человек при нескольких офицерах под командованием полковника Тимофеева. Попытка полкового начальника К.И.Селунского в тот же день привести ополченцев к присяге закончилась неудачей. Ратники заявили, что «они лучше идут в настоящие солдаты, а за помещиков служить не будут, поставляя в резон то, что их все жители пренебрегают и называют их мужиками, а не служивыми». Зачитанный же им манифест о сборе ополчения они назвали «лжесоставленным» самими дворянами и потребовали, чтобы «Государь Император прислал об них указы за собственноручным подписанием». После чего, отказавшись присягать и идти в поход, ратники мирно разошлись.

  13 декабря после полудня к городу подошли два егерских полка из бригады генерал-майора Адамовича, следовавшие в Инсар. После этого военные и гражданские власти перешли к решительным действиям. По приказанию В.Б.Адамовича было арестовано 84 ополченца. 14 декабря у ратников были отобраны пики, а на следующий день они были приведены к присяге.

  Уже в походе начались волнения во 2-м пехотном полку Пензенского ополчения, который формировался в Мокшане. 15 декабря первые два батальона 2-го пехотного полка вступили в Чембар, а два других остановились в с.Кевда-Вершина, недалеко от него. По предписанию начальника Пензенского ополчения Н.Ф.Кишенского 16 декабря полковой командир полковник Дмитриев должен был привести к присяге ратников двух батальонов, находившихся в Чембаре. Но ополченцы отказались присягать, мотивируя свои действия тем, что «на сие нет императорского указа, да и отданы они по воле своих помещиков на время». Пензенский губернский стряпчий Залесский, прибывший в Чембар 19 декабря по распоряжению губернских властей, доносил князю Г.С.Голицыну, что по приезду среди ратников «нигде не мог приметить ни буйства, ни намерений ко злу  слонящихся, а только непослушание и неуважение к командирам своим».

  17 декабря отказались принимать присягу воины 3-го и 4-го батальонов, находившиеся в с.Кевда-Вершина. Вооружившись «рычагами», «говяхами» и «дреколием», они окружили дом, где собрались офицеры, и  потребовали от них именного повеления об их сборе и приведения к присяге, называя тот указ, который им был прочитан, «выдуманным самими офицерами». На следующий день оба батальона выступили в Чембар, где к 19 декабря, по сообщению городничего, собралось до 1800 ратников.

  Полковник Дмитриев трижды подъезжал к ним, уговаривал разойтись, угрожая тем, что по ним сейчас будут стрелять из пушек. Но в ответ слышал только ругательства и крики: «Вы нам ничего не сделаете… Мы отымем пушки и всех побьем». После чего, ратники стали приближаться «к выстроенному фронту и пушкам так, что, кинувшись, могли бы овладеть оными». Дмитриев отрядил офицера с 12 егерями, чтобы те, угрожая толпе выстрелами, не допускали ратников к строю. Но ополченцы стали бить егерей «рычагами» и кидать палками в офицеров, легко ранив некоторых из них. Егеря открыли огонь, но ратники с криками бросились к пушкам. По ним был сделан холостой выстрел из одного орудия, а когда и это не помогло, «ударили другой раз, картечью, и в штыки». Ратники обратились в бегство, оставив «убитых на месте человек до пяти, тяжело раненых до десяти». Ополченцам было приказано собраться на сборном месте, куда вскоре более половины из них и явились, где были взяты под караул.

Российские крестьяне начала ХХ века

  П.И.Юматова, комиссия военного суда распределила виновных ратников на три категории: «из всех трех полков 32 человека определено, наказав кнутом, сослать в каторжную работу, 280 человек, прогнав шпицрутенами, отправить на дальние гарнизоны, и наконец, до 800 человек наказать перед полками палками». Эти сведения согласуются с архивными данными. В списке «нижних чинов», выбывших по различным причинам из 1-го Пензенского ополчения, указывается, что при подавлении волнений ратников было наказано шпицрутенами и отослано в дальние гарнизоны 289 человек (из 1-го пехотного полка ополчения – 119, из 2-го – 63, из 3-го – 107), было выпорото кнутом и сослано на каторгу 42 человека (из 1-го полка ополчения – 7, из 2-го – 14, из 3-го – 21). В Инсаре из числа приговоренных к кнуту и шпицрутенам было засечено до смерти 38 человек, в Чембаре – 4.

  Среди причин восстания можно выделить подстрекательство к бунту со стороны оренбургских казаков, присланных в Пензенскую губернию по распоряжению графа П.А.Толстого для исполнения полицейских функций и распределенных небольшими командами по всем уездным городам.  Надворный советник Ларионов и губернский стряпчий Попов доносили пензенскому губернатору, что после ареста многие ратники обличали казаков, будто бы те одобряли их намерение не идти в поход без присяги. Появление в уездных городах оренбургских казаков в качестве представителей законной власти могло восприниматься местными жителями как возвращение «пугачевской смуты».

  Так, инсарские ратники даже хотели отвести офицеров к казакам на суд и, кого те найдут виновными, «того на виселицу, а она уже готова». Оренбургские казаки, прибывшие из Симбирской губернии, могли распространить среди местного населения слухи о произошедшем в Самаре неповиновении одного из башкирских полков, о чем сообщает в своем «Дневнике» И.А.Второв.

  Ополчение 1806-1807 гг. получило среди народных масс печальную известность из-за передачи ратников на укомплектование регулярных войск, хотя это решение и противоречило царскому манифесту о милиции от 30 ноября 1806 г., в котором говорилось о временности его сбора. Из более чем 200000 набранных ополченцев 177000 остались служить в армии.

Верещагин В. В. Пойманные бунтовщики. Руки в порохе? Расстрелять!

  Ратники «сочли, что вопреки Высочайшей воле хотят их под предлогом службы удалить  навсегда от домов и семейств. Самое непросвещение их породило уже различные толки. Иной думал, что сие происходит от помещиков, а большая часть относила сие к полковнику со штаб- и обер-офицерами. Были и таковые, кои, зная грамоте, удостоверили, что указ, читанный им о присяге, не печатный, а писанный, и подписан не Государем Императором, и что его сочинили сами офицеры. Присовокупляя к сему еще доказательства. Во-первых, что ежели бы сие было по Высочайшей воле, то бы жены их были изъяты из владения помещиков, ибо де рекрут берут по Высочайшей воле и жены их тотчас изъемлются из владения помещиков. Во-вторых, так как в рекруты отдают по Высочайшей воле, то рекрут с места приема препровождают полковые офицеры и солдаты. Но их, напротив того, жены остаются во владении помещиков и самих ведут в поход дворяне же здешней губернии. Таковые предубеждении сильно внедрили в них подозрения уже и ко всем чиновникам».

Наполеон и крепостное право

  Наполеон вовсе не собирался принести «Свободу, равенство и братство» в страну, где рабство почитали нормой. Император Франции быстро сообразил, что освобождение холопов станет повторением событий на Гаити: рабы убьют своих хозяев, и полностью разрушат саму возможность даже подобие нормальной жизни. Бонапарт оказался слишком гуманным, потому и проиграл северным варварам.

  «В речи, обращенной к сенату 20 декабря 1812 г., Наполеон так объяснял свою позицию в отношении российской элиты: «Я мог бы поднять против нее большую часть ее собственного населения, провозгласив освобождение рабов... Но когда я узнал грубость нравов этого многочисленного класса русского народа, я отказался от этой меры, которая обрекла бы множество семейств на смерть, разграбление и самые страшные муки». По словам капитана Бодю, Наполеон заявил, что «он мог бы использовать революционную армию в этой стране, но что он не захотел этого сделать по причине ужасных несчастий, которые стали бы результатом этого при столь варварском населении».

  Сегюр считал, что император потому отверг предложения отменить крепостное право, что «у варварского народа и свобода варварская, и она превращалась в необузданную, ужасную распущенность! Это показали раньше бывшие отдельные возмущения. Русские дворяне погибли бы, как колонисты на Сан-Доминго во время восстания негров. Такое опасение взяло верх в мыслях Наполеона; это выразилось в том, что он решил не стараться поднимать движение, которое он не в состоянии был бы урегулировать». Сегюр имел в виду «возмущения», произошедшие в Витебской губернии, о которых Пасторе писал: «В стране царил самый крайний беспорядок, распространяемый восстанием крестьян, убежденных... что свобода, о которой шла речь, состоит именно в безудержном произволе». (Попов. Ук. соч.- С. 136)

  Наполеон проиграл российским крепостникам, которые продолжили выжимать все соки из подневольного крестьянства. Крепостные не оставляли попыток сопротивления. Так в 1818 году произошло 40, в 1822 –  46 восстаний. Лишь в 1917 году восстание порабощенных стало успешным, с последствиями,  точно предсказанными Наполеоном.
  Россияне гордятся победой над Наполеоном. И недаром: не удалось французам сменить немцев на престоле! Не смогли европейцы завладеть безбрежными российскими просторами. Вместо них, уже в наше время, пришли ребята, которые очень зажигательно отплясывают свои танцы во всех российских городах, и постепенно возвращают Московию в лоно Золотой Орды...

Москва мусульманская

  

Сайт містить унікальні тексти, кожен з яких уперше був оприлюднений саме тут. Бажаєте читати нові статті першим? Натисніть на дзвоник розташований в правому нижньому кутку монітора!